Степанцов — личность противоречивая. С одной стороны он эпатирует публику не вполне приличными стихами и песнями, некоторые из которых очень популярны в народе («Пьяная, помятая пионервожатая», «Бухгалтер Иванов», «8 марта — дурацкий праздник» и др.), но при этом он…

• Закончил с отличием Литературный институт имени Горького;
• Стал одним из основателей литературного течения — Ордена куртуазных маньеристов (ОКМ);
• Писал тексты для групп «Браво» («Король оранжевое лето», «Добрый вечер, Москва»), «Тату» и «На-на»;
• Является автором авантюрного романа «Отстойник вечности» и поэтического сборника «Гламуры и тренды».

В прошлом году, аккурат на 20-летие Ордена, случилось прискорбное событие — умер человек, который был у истоков и Ордена, и группы «Бахыт-Компот» — поэт Константэн Григорьев. Он умер утром 22 декабря, когда у нас должно было быть два параллельных концерта: лет 5 назад Орден разделился на 2 фракции — левых, анпиловцев-лимоновцев и правых, мондиалистов. Но мы все равно поддерживали друг с другом приятельские отношения. И вот Константэн Григорьев своей смертью поставил жирную точку в истории ордена. Если бы это не было печально, я бы сказал — красивую точку. Это из тех событий, которые потом фиксируются литературоведами, знаковое совпадение. Так что Ордена куртуазных маньеристов как такового больше нет. Но, собственно, ни одно поэтическое направление не жило больше 5-7 лет. Так что мы — долгожители, нам удалось продержаться 16 лет и потом еще 4 года влачить фракционное существование. Это уже чудо для русской литературы.

Лет 15 назад к нам обратилось одно почтенное издательство, чтобы составить антологию русской куртуазной лирики. Туда мы включили всех русских светских поэтов, начиная от Антиоха Кантемира и до наших дней. Там присутствовали эмигранты, Набоков, который мне гораздо более интересен как поэт, и все это заканчивали куртуазные маньеристы. Все сколько-нибудь известные поэты, включая Рылеева и Некрасова, в той или иной степени отдали дань шалунье-музе, у всех у них есть что-то такое игривое и потому вечное и вечно интересное.

Правда, при составлении антологии мы обозначили большую лакуну в советском периоде, потому что советские поэты (притом, что их было много, хороших и разных) не обладали таким легкомысленно-возвышенным языком, как у поэтов предшествующей эпохи. Например, строчка (я не знаю, откуда ее взял, может, сам придумал): «И каждая строка ее письма дышала сладостью признанья». Этого ни один советский написать не смог бы.

В литературе происходит масса всего интересного, но это интересное не проходит через прожекторы современной критики. Хотя я с удовольствием читаю литературные рецензии в журнале «Афиша», что-то еще, но все равно много остается за кадром. Что-то освещается премиями типа «Национальный бестселлер». Там все субъективно, но люди, попадающие в финальный список, бывают небезынтересны. Я с удовольствием прочел книжку «Мезэнцефалон», автор Юрий Бригадир. Ему не дали «нацбест», дали Захару Прилепину, а «Мезэнцефалон»-то поинтереснее. Я все ждал, когда в России появится такой настоящий водочный Кастанеда, Кастанеда алкоголизма. Но книжка прошла «малым экраном», а книжка интересная. Знаковая.

Литературные журналы, которые в последнее время издавались на деньги Сороса жалкими тиражами, публикуют всю эту старорежимную старперскую муть. Инна Лиснянская, Юрий Кублановский, Евгений Рейн — это уже омертвело и покрылось коркой. Времена, когда этим журналам были интересны движения снизу, прошли. Сейчас у них междусобойчик, раздают премии: Рейн — Кибирову, Кибиров — Рейну. Диссидентские группки, примкнувшие к Союзу писателей, между собой кашу варят, премии делят, а все интересное происходит за бортом. Акцент поэтического движения сейчас переместился в издательства. Более-менее достойные пииты, из тех, кого я знаю, кто действительно рвет тельняшку на груди — Емелин, Родионов — вот они сборнички выпускают, у меня год назад вышла книжка в издательстве «Время» «Гламуры и тренды». Но я вне союзписательской тусовки. У них своя компания.

Я, к сожалению, телевизорозависимый человек. Если я с похмелья, когда не могу читать и все такое, — тупо смотрю телевизор целый день, отхожу. Но когда начинают мелькать юмористы, я тут же переключаю, у меня идиосинкразия на юмор. Вот по каналу «Юмор-ТВ» вначале показывали древнюю, очень достойную пару — Тимошенко и Березин (Тарапунька и Штепсель). У них не было того, что отличает современных юмористов, начиная от Райкина — сочетания этакого заискивания перед публикой и одновременного презрительно-хамского к ней отношения. Во всех юмористах это есть, а в этих украинских дедушках не было. Там было все по-джентльменски, я бы сказал, достойно Стивена Фрая.

То, что называется «русским роком», мне не нравится. Я бы разделил эту волну на претенциозную невнятицу и из пальца высосанный героизм. Из пальца высосанный героизм начинается с Цоя, и сейчас главные его продолжатели — группа Lumen. А выспренная невнятица, где надо искать смысл, которого там нет, а есть набор красивостей и невразумительных намеков — Гребенщиков, «Сплин», вся муть голубая. Как говорил барон Дельвиг, многие сегодняшние пииты путают две вещи: выражать нечто неясное и неясно выражаться. А Ницше чуть позже писал: «Поэты, чтобы казаться глубже, специально мутят воду».
Из того сегмента, который в моем понимании действительно можно назвать рок-н-роллом, успеха удалось добиться в последнее время только Ляпису и Шнуру. Все остальное находится в андеграундном состоянии. Я сейчас дружу с ярославской группой «Мамульки Бэнд», у нас с ними намечен тур по городам России, вот эти ребята мне нравятся. Где-то как-то нравятся «Бобры», их текстовая часть. Неплохая группа есть в Подольске — «Джин-Тоник» — любопытные тексты и интересные музыкальные эксперименты. Что-то варится, клубится помимо «русского рока» и «Нашего радио», — и слава Богу!

Я не зацикливаюсь на одном жанре, и практически каждый «бахытский» альбом — это эклектика. Быть стилистически однообразным, быть идеологически однообразным скучно. То, с чего начинал «Бахыт-Компот», можно соотнести с нашими ровесниками — «Тайм Аут», «Манго Манго». Но я пошел дальше, и мне печально смотреть на людей, которые в 50 лет прыгают в коротких штанишках и изображают из себя веселых клоунов.
Не хочется застывать. Недавно выступали на свадьбе, старые поклонники попросили реанимировать песни с альбома «Бог, клубника и павлин». Я переслушал их и просто офигел, насколько было много энтузиазма для того, чтобы такую эклектику создать из ресторанного шансона, модных на то время джангловых вставок, рок-н-ролла и не знаю еще чего. У самого крышу чуть не снесло. До сих пор слушается свежо.
Люди, как правило, рабы лампы, воют в одну дуду, потихонечку подворовывая из известных и малоизвестных западных аналогов. Но мне это не интересно: я не хочу, чтобы меня сравнивали с Cure, Oasis или в лучшем случае с Pixies. Я пытаюсь найти свою, местную, национальную формулу.

Я давно уже отношусь к походам в телевизор как к профессии: зовут, значит надо идти. Если тебе корова имя, у тебя должно быть молоко и вымя. И поскольку в отличие от коллег по рок-н-ролльному жанру я умею перед камерой что-то говорить, меня туда зовут. А то пригласят какого-нибудь товарища, а он там в носу ковыряется: «Ну вот, мы тут записали новый альбом, а больше я ничего не знаю». Участвовал даже в программе «Угадай мелодию». Там были еще Хавтан и Скляр. Я думал, что касается ретро-песен, они меня сделают, и очень удивился, насколько люди не в теме.

Песня про пионервожатую автобиографична, это святая истинная правда. Мне поручили охранять девочек первого отряда, я их и охранял. Там были особенно бурные девочки, не могли успокоиться ночами, и мне приходилось рассказывать до одурения сказки, а сказок я знал множество. И под конец смены самые активные девочки меня начали насиловать, но я не очень сопротивлялся, честно говоря.

Звукозаписывающая индустрия у нас в стране накрылась медным тазом и по большому счету никому не интересна, если только в проект не вкладываются большие деньги. Сейчас намечен выход очередного нашего альбома на лейбле Navigator Records. Но я многого от этого релиза не жду. Думаю, что, выложив альбом в Сеть, мы получим больший эффект.