Группа «Монгол Шуудан» известна в России с 1989 года, когда вышел их первый альбом «Паровоз анархия». Название коллектива переводится как «Монгольская почта» (его подсмотрели на советской почтовой марке), в репертуаре — песни о Гражданской войне, махновщине и идеях анархизма, хотя есть тексты и о более приземленных и понятных всякому панку материях — таких как девки и бухло. Свой стиль «монголы» называют «анархо-роком», на их счету 19 дисков и уже готов материал для 20-го. Сейчас они отмечают свое 20-летие концертным туром «20 — не предел!». В минувшее воскресенье группа выступила в Воронеже (концерт был организован рок-движением «ШУРФ»), а ее фронтмен Валерий Скородед рассказал корреспонденту «ЛГ»…

Свое 20-летие мы собираемся праздновать концертами в течение 2 месяцев. Каждый раз будем включать в концертную программу разные песни, и в конце мая грянем. Осталось определиться с местом главного события. Сейчас идут переговоры о площадке на большое количество народа. Мы планируем устроить огненное шоу — не каждый клуб готов к этому. Я попробую собрать всех музыкантов, которые играли со мной когда-либо, и поиграть с ними старые песни. Может, пригласим пару-тройку коллективов, которые согласятся подержать нас. Полный оттяг, и чтоб водка лилась рекой — как полагается у настоящей рок-группы.

Однажды мы с группой «Наив» были на гастролях в Липецке, и в процессе веселья выбросили из окна гостиницы шкаф и телевизор. Самое смешное, что они упали на машину владельца гостиницы. После чего мы бежали — быстро и долго. Но это было давно. Сейчас мы — взрослые мальчики, этап выбрасывания телевизоров из окна прошел. Вся эта безбашенная панк-романтика, желание показать себя крутыми, нам неинтересны. Сейчас перед нами стоят более глобальные задачи — записать новые песни, провести массовые мероприятия.

После 20 лет грохота на сцене у меня все больше атрофируется чувство любви к какой-либо музыке вообще. Я глухой на левое ухо, и у меня профессиональная музыкальная болезнь — алкоголизм. Я практически не слушаю музыку. В машине я слушаю аудиокниги, в основном — классиков русской литературы. А слушать визжание гитар, песни про помойки и про то, «как я трахнул телку» мне неинтересно — я и сам об этом пою.

Раз в год у меня бывают дикие концерты — «феерические шоу», как я их называю. Я сильно напиваюсь, и вдруг мне звонят и говорят, что сегодня надо вступать. Я в полуобморочном состоянии приезжаю, отдаю микрофон в публику, они поют за меня, и всем хорошо. А потом читаю в Интернете яростные нападки: «Опять Скородед перед концертом нажрался, сволочь!».

Про анархизм я давно уже все прочитал и осмыслил. В идеологии анархии куча подразделений, много и теоретиков, и практиков. Я разделяю свои собственные убеждения, не притыриваясь к идеям Нестора Махно или князя Кропоткина. Многие из этих идей устарели, они не перевернут мир. А Махно — это просто романтический образ, который вдохновляет меня как поэта. Меня больше интересует современники, такие как Боб Блэк. Он говорит о реальных вещах. Например, мне нравится идея всемирного саботажа. Чтоб заставить капиталистов призадуматься о судьбах народов, которые они эксплуатируют. Если рабочий класс во всем мире не выйдет на работу хотя бы один день — вот это будет интересно, посмотрим, как запищат президенты, министры и все остальные.

Так как мы работаем в анархическом жанре, то с подозрением относимся к понятию «кризис». На наш взгляд, кризис, скорее всего, был придуман для того, чтобы кое-кто обогатился за счет госбюджета. В принципе так оно и произошло. Ни нас, ни наших друзей кризис не коснулся, думаю, что и дальше ничего такого не произойдет. Да если и произойдет, не пропадем. Я — честный панк, обладаю несколькими профессиями. Работал дворником, работал на мусорке, работал краснодеревщиком, замки врезал, клал паркеты, всякую дрянь исполнял. В 20 лет я работал в хозяйственном отделе, в коллективе, где все были пьяницы и бомжи, какие-то сидевшие женщины, поубивавшие своих мужей. Я увидел там дно жизни, и теперь меня не страшат ядерные войны, взрывы, кризисы, дефолты и все, что с этим связано. Я могу запросто устроиться в ЖЭК каким-нибудь электромонтером, и буду себя прекрасно чувствовать. И мне совсем не будет стыдно за это, потому что я точно буду знать, что приношу пользу людям.

Наш новый альбом мог выйти еще в декабре прошлого года, но не вышел по нескольким причинам. Во-первых, «кризис» — это удобная отговорка: когда заговорили о кризисе, все студии звукозаписи в Москве сразу подняли цены. Люди, обещавшие нам денег на запись, тоже отговорились кризисом. Во-вторых, у нас было очень много концертов, времени на работу в студии не осталось. Но, вообще-то, песни полностью подготовлены, осталось записать. Мы попробуем закрепить успех альбома «Собственность — это кража» и выпустим диск в том же духе. Пока альбом не выйдет, песен с него мы играть не будем — это ломает публику (мы несколько раз экспериментировали). Если мы начнем играть на выступлении новую песню, люди остановятся, будет вслушиваться, у них обломается кайф. А на «Монгол Шуудан» приходят не совсем слушать музыку, а отрываться.

Воронеж — отличный город. Мы здесь раза четыре уже были. Тут неподалеку от клуба есть баянист, который «Яблочко» играет.

Как оказалось, поклонников анархической идеологии (или, скорее, музыки) в Воронеже немало — как минимум, один забитый до отказа концертный зал. Причем, не только молодежь в тельняшках, но и вполне солидные люди за сорок. Перед концертом организаторы устроили аукцион, на который выставили всего один лот — трек-лист предстоящего выступления, написанный Валерием от руки. После непродолжительного торга список достался девушке Наташе, а 300 рублей, с которыми она ради него рассталась — Валерию, с чем мы их обоих и поздравляем.