Среди жителей Воронежской губернии начала прошлого столетия было немало тех, кого власти и народ называли сектантами. Таких групп было много, и среди них — хлысты или, как они себя именовали, движение «Новый Израиль».

Действительно, хлысты отрицали понятие брака — они оставляли за собой право менять жен и мужей столько раз, сколько им захочется. Нередко пары «тасовал» по своему усмотрению руководитель общины. При этом дети, если они были, оставались при отце.
Хлысты назвали свою общину «Новый Израиль» потому что считали себя богоизбранными людьми (по аналогии с ветхозаветными евреями). Возглавил ее житель воронежской губернии Василий Лубков, ставший вождем хлыстов в 24 года и остававшийся их духовным лидером почти 40 лет. Себя он именовал титулом «Папа, Мама, Сын Вольного Эфира».

Николай Сапелкин, историк, исследователь движения «Новый Израиль»:
Василий Лубков оказался человеком редких способностей. Он был литературно талантлив, подкован политически, В какой-то степени можно говорить и о свойственном Лубкову даре предвидеть будущее. Так, за 4 года до Октябрьской революции он предсказывал, что к власти в России придут большевики и Ленин будет руководить страной.

Непростые отношения с государством, Православной церковью и населением, не любившими сектантов, заставляли хлыстов задуматься о переселении — так, чтобы можно было жить целой общиной и никого не бояться. Сибирь их не устраивала суровыми условиями, поэтому было решено эмигрировать за границу. Первоначально было решено переезжать в Канаду. Однако по дороге туда Василий Лубков в Сан-Франциско познакомился с консулом Уругвая. Тот предложил предводителю хлыстов изменить намерение. Уругвай в то время активно развивался как аграрная страна, и приток иммигрантов, отлично владеющих сельскохозяйственными навыками, был как нельзя кстати. В теплом южноамериканском климате, где урожай можно собирать несколько раз в год, должно было понравиться и воронежским крестьянам.
Представителям Уругвая, побывавшим в российских общинах хлыстов, идея их переселения нравилась все больше и больше. Вот что они писали в донесениях своему правительству:
«Упомянутые крестьяне принадлежат к сильной и здоровой расе русско-немецкого типа, им запрещено принимать алкоголь и курить табак. Главная характеристика их поселений — это общинный тип работы…».

Сначала в Уругвай на разведку выехали первые представители русских хлыстов — Иван Житков и Михаил Забелин. И когда на родину пришли их восторженные слова о мягком уругвайском климате и веротерпимости населения, стали собираться и остальные члены общины.
Конечно, перебраться за океан, в другое полушарие не так-то просто и сейчас. В начале ХХ века это было сделать еще сложнее, особенно если учесть, что перевозить приходилось и имущество. Поэтому выехать на новую землю смогли только зажиточные члены общины. Но и их набралось около 1300 человек. Они то в итоге и осели в 1913 году на выделенной уругвайскими властями земле в городке Сан-Хавьер.

Переселенцы привезли собой свою культуру, свой уклад жизни. Из-за воронежских хлыстов в Сан-Хавьере появились:

• дома с плоской крышей и большими окнами;


• русские печи (правда, их стали строить во дворе, потому что в теплом климате печь в доме давала слишком много тепла);


• земледелие (туземцы в то время занимались только животноводством);


• пчеловодство (в нем до сих пор сохранены русские традиции);


• подсолнечное масло (в Уругвае знали только оливковое);


• тыквенное варенье (практически забытое в современной России).

Не все, конечно, остались в Уругвае. Многие не выдержали и вернулись — уже в Советскую Россию, соблазнившись обещаниями большевиков. Но на родине их ждали разочарование и аресты. Попал под репрессии и сам «сын вольного эфира» Василий Лубков — он умер в советской тюрьме в 1937 году.

Сами русские переселенцы тоже не могли не измениться в жаркой далекой стране. Нынешние молодые потомки хлыстов (это уже четвертое поколение) говорят по-испански, почти не понимают русского языка, пьют, как и положено латиноамериканцам, матэ. Правда, называют его «мата», а калебас (сушеную тыкву, в которой заваривают напиток) — «матница». Они ходят по улице «Воронежская область», встречаются в клубе, который называется «Ла Собрание»). А еще в Сан-Хавьере есть школа имени Валентины Поярковой, поликлиника имени Владимира Рослика и культурный центр имени Максима Горького. Они — добропорядочные граждане своей страны, оставили религию своих предков. Но при этом гордятся историей своих прадедов и собирают информацию о России.

Николай Сапелкин:
Я с удовольствием вспоминаю этот кусочек России в Латинской Америке. Я встретил там гостеприимных и хлебосольных людей. Старшее поколение чудесно говорит по-русски. Во многих домах бережно хранятся привезенные из России старинные прялки и утюги, ставшие уже предметом антиквариата. Сохранились кулинарные традиции — в каждой семье пекут пироги, варят борщи, готовят вареники. Только в Сан-Хавьере можно полакомиться солеными огурцами, приготовленными по старинному рецепту. Кстати, в городке живут 2 человека, в паспортах которых в графе «Место рождения» стоит «Воронеж». Одному из них 101 год, другому — 97 лет.

Кем бы ни были по своим религиозным убеждениям предки уругвайских русских, но все же приятно, что именно жители лучшего города научили туземцев далекой страны получать подсолнечное масло, качать мед и выращивать овощи!